С.Н.Серягин

О чем рассказал герб?

Если фасады московских особняков пестрят гербами, повествующими о геройских подвигах их владельцев, то в Симбирске такового не обнаружено. Почему? У нас не было дворянства? Отнюдь, Симбирская губерния принадлежала к наиболее «дворянским» территориям империи! Дворянство делилось на разряды в зависимости от способов вхождения в сословие. Наиболее престижными были 1-й (жалованное) и 6-й (древние благородные дворы). В 1900 г. к ним принадлежало 321 и 287 родов, что составляло 62,8% всех симбирских дворянских семейств. Тогда, наверное, у нас не осталось дворянских усадеб – какие не сгорели в страшном пожаре 1864 г. были подчищены страной Советов? Да тоже не совсем. Вот, например, особняк А.Ермолова, он чудом уцелел в огне и некоторое время служил дворянским собранием.

Так почему же? Во-первых, присвоение герба с занесением в геральдическую книгу стоило денег, и немалых. Соответственно, во-вторых, а зачем он нужен? Это в Москве можно кичиться происхождением, а у нас – очередной провинциальный город на просторах империи, все друг друга знают, хвастаться не перед кем. Кроме того, не все дворяне жили в Симбирске, многие перебирались в столицу или жили в своих поместьях, в город лишь изредка наведываясь. Подобных «домоседов» описывает И.А.Гончаров в своих воспоминаниях, и не случайно А.В.Жиркевич отмечает: «Убеждаюсь в том, что Гончаров не написал бы этот роман, если бы жил не в Симбирске, если бы сам не был влюблен в этот сон, застой, тишину провинциального прозябания. Какие здесь уютные, хорошенькие домики в садах на тихих улицах, где асфальтовые тротуары, но в то же время бродят коровы, козы, куры и гуси»[1].

К тому располагала и сама природа, иособенности усадебной архитектуры (дома-особняки, рассчитанные на проживание одной семьи в условиях преимущественно патриархального быта, со своим садом, набором многочисленных хозяйственных служб). Сложно сказать, что влияет больше – вековые устои на психику, или сознание формирует культуру быта, но всё здесь располагает к покою и раздумьям более, нежели к активным действиям. Однако вернемся к нашей теме.

Единственное обнаруженное в центральной части города украшение, напоминающее герб, расположено на фасаде доходного дома купцов Зеленковых, т.е. уже не геральдика, но, тем не менее, примечательно чрезвычайно, ибо характеризует уже не фамилию, но эпоху в целом.

Формальной владелицей считалась купчиха Е.М.Зеленкова, жена купца, а впоследствии личного дворянина Н.С.Зеленкова. Он много сотрудничал с Ф.О.Ливчаком, модернизируя принадлежащие ему доходные дома в соответствии с предъявляемыми функциональными требованиями и эстетическими вкусами начала ХХ века. Соответственно и в «гербе» отчетливо просматривается литера «Н» в левом верхнем углу, в правом нижнем не сохранилась «З». Главным же символом являются кадуцей – крылатый посох бога торговли Гермеса. Подобно тому, как прежние дворянские гербы отражали доблесть и заслуги рода, так новый символ возвещает власть новых ценностей – барыша и дохода.

Возможно, пожар 1864 г. как раз ознаменовал переход к этой эпохе. С развитием земских и городских потребностей, резко возрастает налог на недвижимость – земля дорожает. Поэтому домовладелец, помимо расходов на ремонт и содержание имущества, несет еще и немалые издержки на госрасходы. В этих условиях многие горожане не только не строят нового жилья, но даже отказываются от ремонта обгоревших: много мест даже в лучших частях города остаются незастроенными, владельцы же их предпочитают ограничиваться тесными наемными помещениями.[2] Таким образом, содержание усадьбы становится не просто не выгодным, а даже разорительным – поначалу они разделяются на квартиры для сдачи в наем. Однако недостатки, обусловленные особенностями старой архитектуры (низкие антресольные этажи, пространственные парадные залы), делают их малопригодными для найма. На смену приходят доходные дома нового типа, изначально разделенные на квартиры. В центре необходимо было размещать магазины, кинотеатры, банки и т.д. и в то же время сохранять жилые дома. В условиях частной собственности более удобным являлось совмещение в одном доме жилья и магазинов.[3]

То есть имеет место реализоваться история, подобная «Вишневому саду» Чехова – благородство патриархальных усадеб уступает экономической целесообразности? Стало сходить на нет проевшееся барство. А там «поперло» за ними и русское купечество, только что сменившее родительские сибирки и сапоги бураками на щегольские смокинги. И ели «чумазые» руками с саксонских сервизов. И прятали замоскворецкие гости по задним карманам долгополых сюртуков дюшесы и кальвиль, чтобы отвезти в свои старомодные дома, где пахло деревянным маслом и кислой капустой.[4] А хотя бы и так – что проку было с того дворянства?! В 1914 г. их было 7648 человек (0,4%), для сравнения в том же году было: духовенства 0,5%, купцов 0,1%, мещан 4,1%, крестьян 86,1%. Так называемые «сливки общества» составляли всего 0,4% от всего населения, т.е. кроме имени не имели ничего. Даже больше чем ничего – можно сказать, дворянство стояло на пути прогресса, противилось отмене крепостного права, в итоге эту реформу на территории Симбирской губернии можно считать провалившейся.

Но вернемся к Чехову – дворянство, растворенное в крови, так ли уж это мало? Может, отсюда и началось пагубное шествие культа денег? Ведь можно поступиться честью, приличиями ради прибыли? Ну, не будем уж столь категоричны – и среди купечества существовали свои, возможно, и неписанные законы торгового оборота. И здесь «доброе имя» имело не только цену, но и значимость. Ну а за деградацию потомков осудим ли их прародителей?